Бештау...

Для кого-то это просто ничего не говорящее слово, набор букв. Кто-то знает, что это гора в районе Минеральных вод. Совсем немногие слышали, что там раньше добывали урановую руду. Но у нескольких человек это слово вызывает учащённое сердцебиение...

Для нашего клуба слово «Бештау» давно стало символом. Символом, отражающим один из самых желанных подземных объектов нашей страны – многокилометровые урановые выработки общей протяжённостью более 150-ти километров.
Долгих 4 года я собирался туда попасть, и каждый раз что-то мешало. И, наконец, выпала возможность поездки.

(Номера штолен маскированы, весь текст мне приснился).

...приехал в Ессентуки я позже Глаза и Уха, так вышло. В первый день мы никуда не заземлялись, Ухо водил меня по городу, я упивался минералкой и глазел по сторонам. Словом, делал именно то, что должен делать любой нормальный отдыхающий. Но так как нормальные люди у нас в клубе не приживаются, то эта отпускная идиллия длилась недолго. Уже на следующее утро мы, собрав рюкзаки, упаковав карты и зарядив дозиметры, выдвинулись на электричке к станции Бештау.

Электрички в мин. водах – основной вид пригородного транспорта, и вещи там творятся удивительные... Ладно там доморощенные барды играют на гитарах, зарабатывая таким образом себе на жизнь, но иногда заходят странного вида дедушки, которые начинают зычно, на весь вагон, рекламировать очередной номер очередного безумного журнала с названием типа «знахарство и обряды». Обязательный момент – это перечисление болезней, которые можно тут же излечить, прочитав эти страницы. Я в детстве иногда листал энциклопедии, в том числе и медицинскую. Но я никогда не думал, что кто-то будет заучивать названия статей наизусть!

В Бештау мы пересели на автобус до Железноводска, а оттуда уже двинулись пешком в предгорья. Гору Бештау на небольшой высоте окольцовывает дорога, которая так и называется – Бештаугорская Кольцевая. Вот до неё-то нам и надо было дойти. В общем-то, если не разливаться мыслей по древу, то шли мы непросто, всё время круто вверх, да ещё и с рюкзаками. В самом конце подъёма Глаз показал мне вход в одну из штолен. Вход был наглухо забетонирован, к тому же зачем-то во вход напихали большое количество веток. По принципу – «3 метра железобетона, а для верности – изгородь из веток поставим».

Погрустив над недоступными нам ходами, пошли дальше, уже по кольцевой. Путь наш лежал к штольне А. Не доходя до неё метров 200, мы вдруг услышали голоса... Странно, кто бы это мог быть? Места тут довольно глухие, охотники за металлом («металлисты») уже несколько лет как вынесли из штолен практически всё ценное...

Мы решили не рисковать и поднялись вверх от дороги. Прошло 10 минут, 20. Потеряв терпение, мы с Глазом пошли на разведку. Подошли к развалинам комплекса, который ранее окружал штольню А. Рядом были люди. Осторожно выглянув из-за угла, удалось рассмотреть, что машиной у людей работал «Уазик-таблетка» белого цвета. Пока мы с Глазом думали, что делать, люди собрались и уехали. Удачно! Мы сходили за Ухом, перекусили и стали готовиться к заземлению. Спецодежда, фонари, бахилы, фирменное безумие, каска, дозиметры. Всё в порядке. Вход в штольню впечатлял. Он был, скажем так, немаленьким, и уходил вглубь горы. Вдалеке в свете прожектора виднелся поворот. Трое безумцев пошли прочь от света в радиоактивные недра горы, и вскоре влияние поверхности начало ослабевать, начали попадаться первые осыпи – штрек иногда проходил через песчаник, и он местами обильно осыпался. Иногда встречались остатки шпал, рельсов, гнилая сетка – рабица, который был укреплён потолок. Отовсюду торчали огромные штыри, к которым крепилась эта сетка.

Вскоре мы достигли поворота. И слева мы увидели пропасть! Эта была дырка в земле. Небольшая такая дырка. Не хочу врать, пусть будет метров 50 глубиной и 5 в диаметре. Камень, брошенный в неё, успевал до падения разогнаться до ощутимого свиста о воздух. Я тогда очень остро захотел спуститься вниз, но у нас не было с собой достаточного снаряжения. Я и сейчас мечтаю попасть на нижние горизонты. Очень сильно мечтаю. Моя радость от посещения штолен была всегда омрачена, кроме всего прочего, тем, что перед нами столько неизведанных мест, а мы не можем туда попасть – либо заварено, либо нет снаряжения.

Недалеко от пропасти высилась кирпичная стена с отверстием, куда мы и просочились. Дальше тянулся ещё один штрек. Пройдя по нему некоторое расстояние, мы упёрлись в обвал. В него шёл опасный обвальный шкуродёр, и на общем совете мы решили дальше не идти... Честно говоря, я бы туда полез, но в одиночку не очень-то хотелось.

На этой осыпи мы просидели несколько десятков минут в темноте. Мы сидели на радиоактивной породе, вдыхали радиоактивный воздух, мы ощущали всех тех несчастных, которые работали здесь, которые проходили этим путём каждый день, всё накапливая и накапливая дозу... Когда эффект присутствия стал для меня нестерпимым, я вскочил с места, и мы двинулись в сторону поверхности. По дороге мы наткнулись на «родник» - в основной штольне по бокам были пробиты разведочные шурфы, и из одного из них тонкой струйкой текла вода. Так мы с трудом набрали три литра воды. Выйдя на поверхность, измерили радиоактивность этой воды – оказалось что-то около 30-ти, вообще копейки.

Перекусив, мы двинулись дальше по кольцевой. Подошли к штольне Б, которую два года назад уже исследовал диггер Глаз. К сожалению, на этот раз вход был заварен ржавым, но от этого не менее толстым металлическим листом. Походив вокруг штольни и вдоволь настроившись несбыточных планов по просачиванию сквозь лист в штольню, мы двинулись дальше. Смеркалось. Поднявшись выше, мы наткнулись на полянку, на которой и решили остановиться на ночь. Неподалёку от стоянки мы нашли заглушенный вход в штольню В, представлявший собой наглухо заваренный люк, торчащий из земли. Кто смотрел сериал «Lost», тот поймёт.

Дрова собирали уже в темноте, ходя с налобниками по лесу. Наконец всё готово, палатка поставлена, горит костёр, на радиоактивной воде варится каша, мы балуемся коньяком, и тут я наконец ощущаю, что я в тысяче километров от дома, сижу на склоне горы, в облаках, и что рядом находятся несколько входов в урановые рудники... Это чувство накрыло меня с головой и чуть было не утопило...

Проснулся я от звука срабатывания фотозатвора. Это Глаз, как всегда, фотографировал меня спящего и опухшего. Надо сказать, что пока я спал, мне в голову пришла очередная безумная идея о том, как вскрыть штольню Б, и я решил быстренько сбегать к ней и исследовать вход на предмет применения этого плана. Благо до неё было недалеко - пару километров по горной дороге. Примерно на середине пути я услышал звук двигателя и предусмотрительно спрятался среди деревьев. Каково же было моё удивление, когда по дороге, ведущей и к нашей стоянке, проехал всё тот же белый Уазик! Я почти бегом добежал до штольни Б, увидел, что есть пара процентов того, что план осуществим, и пошёл обратно. Как оказалось, машина проехала мимо, но сам факт не радовал.

От нашей стоянки до штольни Г, которая являлась нашей следующей целью, мы решили пройти в полном обмундировании. Свернули лагерь, одели спец. одежду, налобные фонари, и не успели отойти от полянки, как наткнулись на пару туристов. А я ещё был в каске... Далее произошёл уникальный диалог, который явно показал умственные способности диггеров нашего клуба.

Начало диалога было стандартным – они спросили, холодно ли на вершине, на что мы ответили, что ночевали прямо здесь. Потом они как-то странно на нас посмотрели, и сказали, что уже вполне светло. Мы, думая, что они ставят нам в вину поздний съём со стоянки, сказали, что мы просто легли поздно. Но они-то имели в виду наши налобники, с которыми мы бодро шли по дороге! После этого они посмотрели на нас ещё подозрительней, и сказали, обращаясь ко мне: «А так что, теплее?» Я, не поняв, что они говорят про мою каску, промямлил нечто невразумительное, и мы поспешно ретировались, оставив туристов в полном недоумении.

Вскоре мы подошли к штольне Г, вход в которую представлял собой просто дыру в земле, найти которую посреди леса не так-то и просто. Не теряя времени, мы заземлились, проползли под запертыми воротами, отметились в «журнале» и пошли вглубь горы. С самого начала фон в этой штольне показал, что она – одна из самых радиоактивных. Уже у входа он составлял 50-100 мкР/ч. Каждые 100-200 метров штольню перегораживали стены с дверным проёмом, около которых в изобилии были нагромождены некие механизмы. Влево периодически открывались штреки, уходящие в песчаник. Проходы были укреплены брёвнами, которые от времени и сырости превратились просто в некое подобие пластилина. Почти все проходы были обрушены, образовывая красивые узоры из бревён, торчащих под всевозможными углами. В одном из таких проходов была найдена шахта на нижние горизонты горы. Определить её глубину не представлялось возможным, так как нельзя было подойти к её краю – на полу был «живой» слой из отработанной породы.

Периодически попадались укрепленные участки штольни – в тех местах, где она пересекала песчаные породы. Некоторые из этих укреплений не выдержали испытания временем и породой, и представляли собой печальное зрелище – искорёженный железобетон, торчащие балки, ощерившийся песчаник на потолке, грозящий завалить и без того сузившийся проход окончательно. Внезапно справа от основной штольни я заметил шкуродёр, уходящий вправо. Нырнув в него, мы обнаружили новый штрек, с толстым слоем ржавой грязи на полу, с сохранившимися рельсами, и буквально горами пластилиновых брёвен. Поплутав в недрах горы, мы упёрлись в завальный тупик, после чего вернулись в основную штольню, которая, прямая как струна, уводила нас всё дальше. Вскоре мы увидели штрек, уходящий вправо, пошли по нему. Фон всё возрастал... 300.. 400.. 700.. В конце этого длинного штрека, также оканчивающегося завалом, фон достиг 1300-сот. Уже как-то язык не поворачивался называть это «фоном». Посидев немного, мы двинулись назад, проверив по пути немногочисленные ответвления. Дошли до развилки, продолжили движение по основной штольне. Проходу мешал настоящий шкуродёр из завалов пластилиновых брёвен, но это меня не остановило, я, весь измазавшись в радиоактивной грязи, пролез дальше, попал в большую комнату, из которой вели три заваленных хода. Всё здесь – пол, стены, потолок, было из сырого песчаника. Дозиметр в эту комнату я с собой не взял. А зря...

Назад мы шли быстро – нас подгоняли высокие дозы в конце этой штольни. Периодически измеряли фон – он подозрительно не хотел падать, в то время как мы приближались к выходу. Когда мы были уже почти у самого выхода, дозиметр показывал 600, хотя при входе было 50... Повисла тишина, в голове завертелись мысли.. Дозы конечно смешные, но всё равно было как-то неприятно. Вылезли на поверхность. Фон шпарил под 500... Тогда я снял свой костюм белого спелеолога, в котором всегда хожу под землю, положил на него дозиметр, включил. Результат меня поразил – цифры на нём закрутились как на счётчике, если в квартире включен пяток-другой утюгов! 500...1000...1500...2000...2300! Лазая по всяким злачным местам, я собрал на одежду 2300. Весело, ничего не скажешь.. На Глазе и Ухе было поменьше, в пределах 1000-1300. Смех наш внезапно стал нервным. Бахилы тоже фонили под 1000. Было решено оставить их здесь, у входа. Белого я упаковал в рюкзак для последующего отстирывания. Приложил дозиметр – мне в спину от рюкзака «сифонило» 700 мкР/ч. Грустно, но деваться некуда, мы начали спускаться с Бештау. На середине пути я от безысходности ещё раз померил рюкзак и не поверил своим глазам – 400! Ещё через час – 300! Пока мы добрались до дома, от 2300 на самом Белом осталось 50... Загадка. Откуда там такие короткоживущие радикалы?

 

Следующий день я бы назвал днём несбывшихся надежд.

В этот раз Глаз не смог принять участие в походе. Я и Ухо, предварительно купив деструктивные средства Г.Д. (далее просто Д) и П. (далее П), выдвинулись на Бештау. После затяжного и сложного подъема подошли к штольне Г, откуда вытащили предварительно поднесённое к выходу деструктивное средство Л. (далее Л). Измерили фон на бахилах. Как и ожидалось, от 1000 осталось 30 мкР/ч. Я упаковал всё в рюкзак, Ухо же понёс Л. Мы пошли к штольне В, и по дороге встретили ту самую пару туристов! Они, видимо, уже поняли, кто мы такие, к тому же огромный Л, несомый Ухом не оставлял нам шансов... «Что, опять под землю?» - спросили они. Мы промычали нечто утвердительное. Тогда туристы предупредили нас, что слышали, что вчера выше от этого места взрывали штольни. Я сразу вспомнил белый Уазик...

При подходе к штольне В мы наткнулись ещё на одну группу аборигенов. Мы стали изображать из себя грибников. У нас это, кажется, получилось... Вообще сложилось такое впечатление, что Л – мощный артефакт невидимости. Когда человек видит в лесу другого странного человека с огромным Л в руках, его взгляд как бы обегает его, он старается его не замечать. Наверное, это связано с извечной линией поведения «как бы чего не вышло». Мы встретились с этим, когда непосредственно начали применять Д к штольне В. Мимо нас прошли два парня лет 16-ти. Прошли в пяти метрах от нас! И упорно делали вид, что нас не существует... Я уж было испугался, что на самом деле мы спрыгнули в шахту в штольне А, и теперь существуем в параллельном мире... Д мы применяли минут 15, успешно преодолели первую линию обороны, но за ней были ещё две, справиться с которыми могло бы только деструктивное средство П.Т.Т. (Пять тонн тротила). Таким средством мы не располагали, поэтому выдвинулись к штольне Б. Там мы лениво применили к ней средство Л и П, поняли, что применять их тут надо с месяц, причём непрерывно, и поплелись к штольне Д, которая соединяется с Е. Там я около часа применял ко входу средство П, но, соотнеся те часы, которые требовались для успеха, и низкий моральный и боевой дух группы, бросил эту затею. :(

 

Бык-1.

Следующим пунктом нашей экспедиции была гора Бык. С тремя пересадками мы доехали до посёлка Быкогорка, откуда и начали покорение местных штолен. Шли мы долго, по пути исследуя загадочные заброшенные здания, а однажды решили обойти овраг по верху, и в итоге дошли чуть ли не до вершины горы. Наконец мы подошли ко входу штольни Ё. Вход поражал – это был целый комплекс – огромная выровненная площадка, срезанный кусок склона, в нём огромный входной пилон.

Перекусив и вдоволь нафотографировавшись снаружи, мы зашли в гору. Первые 200 метров вход представлял собой огромный коридор, заполненный грязью. Повсюду валялись куски одежды, виднелись остатки шпал, и что самое интересное – в грязи были отпечатки босых ног! После грязного участка показался массивный обвал, дальше ход стал суше, и вскоре он разделился на три. После недолгого совещания было принято решение идти по правилу правой руки. И не зря, надо сказать! Мы пошли по длинному штреку, заходя в многочисленные ответвления, которые представляли собой то просто тупики, то залы, заполненные остатками непонятных механизмов, то «трубочные комнаты» - это тупики, в которых из пола торчат огромное количество трубочек разного диаметра. Иногда попадались шурфы прямо на нижние горизонты Быка. По пути нам встретилось огромное количество табличек «Вход без горного надзора запрещён», «Восстающий», «Применять пожарный рукав» и многие другие. Ход был высокий и широкий, и вскоре мы пришли к его концу. Но это был не конец! Вниз вёл ход! Это была шахта, со вбитыми в стены огромными крючьями, на которых через каждый 8-10 метров висели платформы. Платформы соединялись между собой почти вертикальными лесенками. Я тут же начал спускаться, не подождав остальных. Всё было ржавым.. Некоторые из ступеней гнулись.. Когда отваливался сравнительно большой кусок, то он летел вниз, увлекая за собой всё новые куски ржавчины, и тогда я поблагодарил себя за то, что взял с собой каску – я обогнал Глаза и Ухо на тройку пролётов, и периодически на меня ссыпались настоящие дожди из кусков платформ и лестниц, которые довольно больно били и через одежду.

Первый пролёт... Второй.. Третий... Пятый.. Спуск казался бесконечным, начали уставать руки и ноги. Но сильнее усталости во мне бурлил азарт! И вот, наконец, второй горизонт под нашими ногами. Но что это? Вниз ведёт ещё одна лестница! Тут есть ещё один этаж! Небольшая передышка – и мы штурмуем очередную шахту!

Я, признаться, сразу заметил, что всё в этой шахте намного гнилее предыдущего. Металл не просто был ржавым – он уже слоился. Ступени были тоньше, намного более гнутые, тросы, поддерживающие некоторые платформы, частично лопнули. Кроме того, здесь платформы занимали не всю шахту, а только половину. Сетка-рабица, которая когда-то была натянута вертикально и защищала людей от падения в пропасть, давно сгнила, и теперь на лестничных пролётах приходилось болтаться прямо надо 60-ти метровой шахтой... Но азарт замылил мне глаза, я отбросил все доводы здравого смысла и летел вниз... Первый пролёт, второй, третий, четвёртый. Я был почти на середине спуска, когда начались случаться события, стоившие мне нескольких седых волос на спине. Всё происходило довольно быстро, но сейчас всё вспоминается так, как будто время тогда превратилось в вязкий кисель.

Очередная платформа, я спускаюсь на неё, вижу перед собой только очередную лестницу вниз, иду к ней, и тут моя правая нога начинает подавать панические сигналы в мозг: «Я проваливаюсь!!!». Я смотрю вниз и вижу, что пол на этой платформе набран не из толстых прутьев, а из обычного листа с просечками. И этот лист начинает гнуться под моим весом. И не просто гнуться, а по нему вполне отчётливо ползёт трещина, стремящаяся расшириться и кинуть меня платформой ниже, а если повезёт, то и на дно шахты, куда я так стремился... Мгновение – я отскакиваю, хватаюсь за лестницу. Ещё через мгновение у Уха, который был выше меня на пару пролётов, отваливается крепление лестницы, и в шахте начинается просто дикий «гнилометаллопад». Это было нечто! Гулкий шелест стоял такой, что мы не могли переговариваться. Всё это с грохотом било меня по рукам, по каске, по конструкциям, отрывая всё новые и новые куски от них, чтобы в конце концов с грохотом упасть на дно шахты. И вот, в конце этого светопреставления я увидел то, что окончательно доконало мою психику. Как я уже говорил, платформы там держатся на балках, которые, в свою очередь, держатся за огромные крючья, вбитые в стену шахты. Крючья эти изготовлены из прутьев, которых я ещё не видел – диаметром сантиметров 5. Но это не спасло их от сырости... Один из крючьев, на которых держалась моя платформа, прогнил окончательно и лопнул. И теперь весь этаж держался практически на гнилых тросах, идущих с верхней платформы...

...через минуту я уже пулей вылетал на второй горизонт. Немного отойдя от такого приключения, едва не стоившего нам жизни, мы начали осматриваться на этаже. Отсюда вели несколько ходов, но все они были заложены кладкой, под некоторыми из кладок были проделаны подкопы. В один из таких мы и полезли. Было такое впечатление, что подползаешь под нож гильотины. К тому же уровень пола с другой стороны был на метр выше, так что просачиваться пришлось через узкий проход, то и дело норовящий схлопнуться, оставив без воздуха.

На втором горизонте мы исследовали очень мало, решив все силы бросить на первый. Пройдя с пяток штреков и квершлагов, мы пошли назад, проползли подкоп, поднялись по лестнице и оказались на уж таком родном первом горизонте. От входа мы опять пошли по правой руке. Но надо сказать, что это правило мы выполняли не неукоснительно. У нас была цель как можно полнее охватить выработки, зайти как можно более глубже в гору, а не исследовать каждый закоулок по правой руке. А закоулков там хватало! Это был настоящий лабиринт! Постоянные развилки, частью заложенные. Почти все заложенные – либо пробитые насквозь, либо с подкопом. Частью закладки закрывали шахты на нижние этажи, но уже без лестниц. Масштабы комплекса поражали! Чтобы в самых общих чертах обойти хотя бы один горизонт, нужны сутки, а то и более! На разветвлениях висели таблички: «Штрек номер 57», «Квершлаг номер 32», и так до бесконечности. Иногда попадались остатки электрифицированной вагонеточной дороги, стрелки, на которых было подписано, что некто Петров – ответственный за эту стрелку. В одном из ответвлений по правую сторону мы нашли один странный ход – будучи в высоту обычные три метра, в ширину он достигал десятка! В глубине этого коридорчика виднелся проход дальше. В этом знаковом месте мы сели и перекусили чем Ёроол-Гуй послал.

Меня тянуло пройти как можно больше, поэтому мы уговорились, что я углублюсь в эту часть штольни, но не буду пропадать более часа. Я двинулся вперёд. Впечатление о том, что передо мной – нечто отличающееся от виденного ранее, усилило то, что я прошёл через раскорёженные ворота. Точь-в-точь такие, как в фильме «Титаник» - там такие ворота отделяли пассажиров первого класса от остальных. Пройдя через несколько комнат я попал в огромный зал! Размеры просто поражали, подавляли! Это было натуральное подземное футбольное поле! Везде валялись кучи породы, остатки инструментов, под ногами хрустел толстый слой неубранной породы. Что особенно поражало – в этом огромном зале не было ни одной колонны! В углу зала зияла неогороженная шахта на нижний этаж. Выбрав один из ходов, я почти побежал по нему. И тут же мне пришлось отскакивать от очередной шахты на нижние горизонты – она находилась прямо посредине штрека, безо всякой ограды. Сильный туман и необычно тёмная порода стен затрудняли её своевременное обнаружение, а то, что там не было ни намёка на ограду, повышало шансы научиться летать.

Я бродил по тем ходам около получаса, стараясь сильно не углубляться. А зря, ведь по последним данным неподалёку от тех мест находится ещё один на поверхность...

В конце концов я вернулся к Глазу и Ухо, и мы двинулись дальше, преодолев несколько затопленных участков. Ход периодически забирал влево, и во мне крепла уверенность, что в конце концов мы придём к выходу с другой стороны. По дороге нам попались несколько противопожарных дверей, станция по заточке коронок, слесарная мастерская, другие хоз. помещения. Также была найдена лифтовая клеть и ещё пара спусков на нижние горизонты. А потом я заблудился...

Прибавив темп, я довольно сильно оторвался от Глаза и Ухо. Я всё шёл и шёл вперёд, новые штреки и квершлаги ложились под мои бахилы. Чувство, что мы недалеко от выхода, крепло во мне с каждой развилкой. Наконец я решил идти обратно, так как уже около часа бродил один в лабиринте поворотов, убежав далеко вперёд от основной группы. Я пошёл назад, даже не задумываясь куда идти. Я был уверен в правильности выбранного направления. И тут я упёрся в кирпичную стену. Да, в стене был пролом, но тут я не проходил. «Без проблем!» - подумал я. Просто не там свернул, надо быть внимательнее. Дошёл до того места, откуда начал возвращение и вновь начал кампанию по возвращению, на этот раз следя за поворотами. И упёрся в кирпичную стену.. На этот раз я немного испугался. Пошёл назад. Ещё одна попытка. Кирпичная стена. Ещё попытка. Стена. В следующий раз я намеренно свернул не там, где хотел. Вообще зашёл в незнакомую часть выработок, еле вернулся к ставшей уже почти родной кирпичной стене. Не могу сказать, что я очень уж сильно испугался. Паники у меня не было. Я понимал, что если даже глобально заблужусь, то размеры комплекса позволят мне выйти до того, как закончится вода. Но потом я вспомнил про батарейки, которых мне оставалось часов на 20-30 свечения налобника в минимальном режиме. И даже тогда я не запаниковал. Пожалуй, сильнее был стыд перед Глазом и Ухо, которых бы я нехило подвёл своими блужданиями.

...выбросив нехорошие мысли из головы, я начал проверять каждое «неправильное» ответвление, и в конце концов увидел отсвет налобника Глаза! Как же я был счастлив! Чтобы не наводить панику, я тогда не рассказал, насколько сильно я заблудился. Даже то, что Глаз меня отчитал за необдуманную выходку, не испортило мне настроения – ведь он был прав.
Воссоединившись, мы продолжили двигаться по основной ветке, вскоре достигли того места, где я блуждал, и пометили нужный поворот, чтобы не заблудиться всем вместе...

Время шло, под бахилы исследователей ложились всё новые метры пути, новые штреки и квершлаги... Наконец настал момент, когда возвращение заняло бы ни один час, и даже не два. Тогда мы решили проверить ещё одно ответвление, которое находилось в стороне от предполагаемого маршрута. И не зря! Через сотню метров там попалась табличка: «Рудный двор, порожняковая ветвь». Пройдя дальше, мы наткнулись на крупную развилку. Направо уходил широкий ход, где были проложены сразу три рельсовых пути. В беспорядке валялись остатки механизмов, впереди высилась грузовая клеть, поднимавшая руду с нижних горизонтов штольни! С опаской (особенно я) перейдя настил шахты, мы попали в продолжение огромного коридора. Влево открывался проход, там было большое помещение правильной формы, пол и стены которого были выложены плиткой. Создавалось впечатление, что тут стояли столы, была столовая. Хотя столовая рядом с грузовой клетью... Странно... Оставив в покое странное помещение, мы вернулись к лети.. Повсюду были натыканы таблички, предупреждающие о том, что механизмы рудного двора включаются автоматически... С потолка свисал абажур, сваренный из цельного листа металла где-то 2*2 метра размером...

Вернулись к развилке. Пошли вправо. Нас ждал коридор с ровными стенами, выложенными плиткой. И тут нам открылся зал. Даже так – Зал! Высотой метров 7, квадратный, со стороной метров 20... В зале ещё оставались механизмы – некое подобие козлового крана. В полу зияла дыра, наполненная маслянистой жидкостью. В одной из стен был наклонный ход вверх, который через метров 20 в высоту оканчивался «лифтёрной» для грузовой клети. Масштабы были потрясающие! Огромные облагороженные объёмы под землёй! В другую сторону из зала уходил коридор, тоже облагороженный. Судя по всему, сюда заезжали вагонетки... На стенах были накоеены памятки об использовании специальных чистящих средств для шахтёров. Мы ходили по всему этому подземному великолепию, не в силах вымолвить ничего вразумительного.

...через полчаса, закончив исследование Рудного Двора, мы повернули обратно. По пути сильно не блуждали, и в конце концов вышли в горную осеннюю ночь... Из последних сил развели костёр, всю верхнюю одежду сняли и положили под деревом неподалёку. Первое измерение – 1500, на мне, как всегда, больше всех. Уже проходили. Через час доза упала до 1000, потом до 700... К утру мой костюм фонил что-то около 50-ти.

Измотанные, мы проспали до 9-ти. Неспешно поели, начали было собираться внутрь, чтобы исследовать левую сторону штольни, как вдруг услышали гул двигателя около входа. Мы стали лагерем немного ниже, и нас не было видно. Глаз пошёл на разведку и вернулся с плохими новостями – у входа стоял всё тот же белый Уазик. Судя по всему, приехали «закрыватели». Погрустив, мы снялись с места, и начали обходить гору Бык с другой стороны, лениво поискивая ещё один вход в штольни, о котором мы знали только понаслышке. У меня к тому же разболелась подвёрнутая накануне нога, так что поиски вскоре превратились в кампанию по как можно более скорому приходу в село Быкогорку, откуда мы начали свой долгий путь в наш временный дом.

 

Бык-2.

Всю ночь мне снились штольни... И на следующее утро я понял – до отъезда хочу ещё раз побывать там! Глаз и Ухо меня не поддержали, поэтому я принял малость безумное решение – поеду один, всю ночь буду ходить по штольням, а утром вернусь! После обеда я начал свой длинный путь к Быкогорке, а оттуда к штольне. Меня ещё беспокоило состояние моей подвёрнутой ноги – в кроссовке она дико болела. Но желание попасть в штольни превозмогло любую боль, я обмотал тревожащее место эластичным бинтом, стиснул зубы и пошёл прочь от автобусной остановки. Первоначально я хотел обойти остатки горного комбината по широкой дуге, но потом плюнул на все меры предосторожности, и последнюю часть пути проделал прямо вдоль его забора. Вдалеке лаяли собаки, но никакой активности на территории я не заметил. И вот, знакомый склон, знакомый пилон входа, я подхожу ближе, ближе, вижу вход, и тут меня постигает величайшее разочарование – вход заварен! Заварен добротно, решётка густо набрана из толстых стальных тросов, пилить которые намного сложнее, чем прутья. Я подхожу ближе и вдруг вижу, что снизу четыре троса не приварены к основанию! Я проверяю – сильно постаравшись и измазавшись, в лазейку можно просочиться. И тут я сажусь и начинаю думать.

«Вчера приезжали закрывальщики. Сегодня почти всё заварено, за исключением мааленькой дырочки. Сейчас вечереет. Какова вероятность того, что у них просто закончились электроды, и через часок они приедут и закончат работу? Место глухое, от входа никуда не проорёшься. Берёт ли у входа связь? Проверяю – берёт.» Это, в конце концов, повлияло на мой выбор. Конечно, если меня заварят, я позвоню Глазу и Уху, и что они будут делать с решёткой? Пилить лобзиком тут неделю... Но подземный азарт уже начал заглушать здравый смысл. Я переоделся, пролез внутрь, протащил рюкзак, написал записку о том, что «не заваривайте, внутри люди, выход планируется рано утром», засунул её между прутьями и пошёл вглубь. Одному было немного страшновато...

На этот раз я шёл по правилу левой руки. Буквально через километр ход начал сужаться и пошёл в направлении горного комбината. Начали попадаться таблички, говорящие о том, что я шёл по проходу, который ранее использовался для прохода рабочих. Наконец путь мне преградила толстая решётка. Увлёкшись, я начал всесторонне её осматривать, и вдруг издалека, из продолжения штольни, мне в глаза резануло ярким светом! Отработанным антизапальным движением я быстро отвернулся, выключил налобник и стал пытаться определить источник света. Оказалось, что на улице уже стемнело, за 30 метров после ворот штольня выходит на территорию горного комбината, а я видел яркий фонарь на здании. Понадеявшись, что никто не заметил луча налобника, сверкающего внутри запечатанной штольни, я развернулся и пошёл обратно, став углубляться в гору. Через некоторое время я пришёл в тот же рудный двор, но с другой стороны. Моя догадка подтвердилась – мы шли по периметру. Но, надо сказать, вряд-ли бы мы быстро нашли выход, если бы два дня назад продолжили движение за рудный двор. Поворотов и ответвлений тут тоже хватало...

Эту подсистему штреков и квершлагов я исследовал около часа, потом вернулся к месту встречи штольни с выхода и основных штреков. Расположился там, достал нехитрый ужин и начал есть... И примерно на середине ужина я услышал шаги. Шаги не с поверхности, а из глубины! Как будто метрах в 50-ти слева, где начиналась система выработок. Причём это слышалось не на грани восприятия, а вполне себе нормально. Меня накрыло волной ужаса. Я вскочил, вскинул прожектор, начал водить им по штрекам. Никого.. Шаги прекратились... Сердце всё норовило выскочить из груди. Один в таком месте, и кто-то ходит! Прошла минута, другая. Тишина. Немного успокоившись, я продолжил трапезу. И тут опять! На этот раз шаги перемещались из левого штрека в центральный, как будто бы тоже не очень далеко. Хотя как там поймёшь, под землёй, в системе каменных коридоров. Я снова поводил прожектором. Никого, шаги стихли. Выключил свет, начал прислушиваться. Сидел минут 5. Тишина, но всё равно включать свет после этого было непросто.

После всего этого я нашёл в себе силы пойти в центральный штрек, нашёл там слесарную мастерскую, ещё немало интересного, и в конце концов выскочил на наш позавчерашний маршрут. У меня в голове уже начала складываться примерная карта основных ходов (а на ВСЕ ходы там никакой головы не хватит).

Первоначально у меня были планы пройти далеко в правую часть штолен и попробовать спуститься на нижний этаж в другом месте (да, да, я безумец!), но после шагов мне почему-то перехотелось это делать. И вообще я почувствовал нечто... Даже не знаю, как это описать. Пропало чувство единения со штольней. Появилась какая-то скрытая угроза. Конечно, всё это было только в моей голове, но настрой у меня был уже не тот, я ещё покрутился по центральной части и медленно пошёл к выходу.

...когда я вышел в штольню, выходящую к поверхности, вдалеке я увидел огонёк. Сначала я не придал этому значения, но метров за 300 до заваренного выхода меня словно прошибло молнией. ЧТО-ТО СВЕТИЛОСЬ НА ТРОСАХ, КОТОРЫМИ БЫЛ ЗАКРЫТ ВХОД! Я сразу подумал, что заварили недавно, металл ещё не успел остыть. ЗАВАРИЛИ!!! Секунду я стоял, мозг наливался паникой, а тело адреналином. И я побежал. Побежал очень быстро. Метров за 50 до выхода в луче налобника я разглядел, что моя записка воткнута уже в другом месте. Прочитали и заварили!! Не сбавляя хода, я подлетел к выходу, упал на землю и увидел, что прутья не приварены. Как всегда бывает после сильного адреналинового выброса, который не приводит к печальным последствиям, на меня снизошла эйфория... Но что же светилось? Оказалось, это был химический источник света – палочка, которую надо надломить, и она светится около суток. Это что же получается? Кто-то подошёл (подъехал) ко входу, прочитал записку, воткнул ориентир и удалился... Это загадка, которая будет мучить меня всю жизнь... Не отражённые ли шаги неводомого незнакомца я слышал из глубин горы?

Так как в записке я написал, что выход планируется утром, то этого самого утра я решил вблизи от входа не дожидаться. Километрах в пяти от горы проходила крупная трасса, и я пошёл к ней. По дороге умудрился зайти в какой-то лес, потом в болото... И вот я на трассе. Пытаюсь застопить машину, которые с огромной скоростью проносятся мимо. Через полчаса мне везёт – вместе с водителем мы около часа кружим по окрестностям, пытаясь в темноте приехать на станцию Бештау. В итоге водитель, который, подвозя меня, поехал явно не в нужном ему направлении, взял с меня 100 рублей. Волгоградские таксисты за такой ночной вояж слупили бы не меньше 1000.

И вот я на остановке, через 3 минуты приходит последняя электричка.

На этом я бы хотел завершить свой рассказ, так как ничего интересного с группой диггеров более не происходило.

Диггер Scamp, 2007.

назад